Гибельное море - Страница 32

Тишину разрезает вопль. Ли отшатывается от окна, бежит к двери и кричит: «Мама, что с тобой?»

Ответом ему становится еще один леденящий кровь вопль.

Он выбегает в коридор – без сомнений, это прекрасный дом, но он кажется слишком ветхим и тесным для такого сказочно богатого человека, как барон Уинтервейл.

Теперь Ли в более просторной и вычурной спальне. Плейона лежит на груди мужа и сотрясается от безудержных рыданий.

– Мама? Папа? – Ли застывает в дверях, словно боится пошевелиться. – Мама? Что с папой?

Плейона дрожит – Плейона, которая всегда была такой сдержанной, такой уверенной в себе.

– Беги вниз и скажи миссис Найтвуд, чтобы отвела тебя к Розмари Альгамбра. Как доберешься, попроси мисс Альгамбра прийти и привести лучшего врача, которого она сможет отыскать среди изгнанников.

Ли не двигается с места.

– Иди! – кричит Плейона.

Он убегает, его быстрые шаги эхом отражаются в коридоре.

Плейона поворачивается к своему неподвижному мужу. Нежно берет его лицо в свои ладони и целует его в губы. Затем поднимает руку и заправляет волосы мужа за ухо. Я задыхаюсь в ужасе, разглядев едва различимую красную точку на его виске – красноречивое свидетельство заклинания казни».

Так значит, это все-таки правда. Причиной смерти барона Уинтервейла была названа острая сердечная недостаточность, но слухи о том, что он умер от заклинания казни по приказу Атлантиды, не прекращались долгие годы.

«Должно быть, он мертв уже несколько часов, судя по тому, как побледнела красная точка. К тому времени, как Ли вернется с Розмари Альгамбра и сведущим врачом, эта точка – как и ее сестра-близнец на другом виске – исчезнет окончательно и бесповоротно.

Взгляд Плейоны ожесточается. Она стискивает безжизненную руку мужа.

– Ангелы, возможно, проявят милосердие. Но я – нет. Я не забуду и не прощу.

Потом она снова падает на мужнину грудь и разражается слезами.

На этом месте мое видение оборвалось. Я пошла взглянуть на Тита, который играл в одиночестве, отслеживая маленький прутик на поверхности пруда.

Я поспешила к сыну и крепко его обняла. Он удивился, но позволил мне долго сжимать его в объятиях.

Я всегда поражалась, почему в моем видении о похоронах баронессы Соррен было так малолюдно. Допустим, баронесса вызывала скорее восхищение, чем любовь, но она внушала такое колоссальное уважение, что я всегда находила отсутствие людей на ее похоронах одновременно удручающим и жутковатым.

Теперь я все поняла.

Наше восстание потерпит поражение. Мало кто посмеет прийти и отдать последний долг баронессе Соррен, поскольку ее казнит Атлантида. А барон Уинтервейл, хотя он мог тем временем скрыться, вскорости тоже станет жертвой мести Атлантиды.

А я, что будет со мной? Если наши усилия пойдут прахом, будет ли раскрыт секрет моего участия? И если да, какие это повлечет последствия?

– Мама, хочешь пойти со мной покормить рыбок? – спросил Тит.

Я поцеловала его затылок. Мой милый, чудесный ребенок.

– Да, дорогой. Давай займемся чем-нибудь вместе.

Пока еще можем».

Тит помнил тот день. Они не только покормили рыбок, но и сыграли несколько партий в «Престол», а потом отправились прогуляться в горы. У него голова кружилась от счастья – нечасто ему удавалось завладеть безраздельным вниманием матери. Но несмотря на полученное море удовольствия, Тита не покидало предчувствие беды. Как будто все это могут у него отнять.

Несколько недель спустя так и произошло.

А теперь у Тита вновь отобрали все, что имело значение.

«Ничто и никто нас не разлучит», – говорила Фэрфакс.

Ничто и никто, кроме суровой десницы Фортуны.

* * *

Иоланте казалось, что она не сомкнула глаз целую ночь, тем неожиданней было пробуждение. На улице стоял непроглядный мрак. Она вызвала маленький язычок пламени, чтобы посмотреть, который час. Без десяти пять.

Какая ирония. В это самое время Иола поднималась каждое утро весь последний семестр. До конца не проснувшись, натягивала первую попавшуюся одежду и шла в комнату Тита, где он уже ждал ее с чашкой чая. Сделав несколько глотков, они отправлялись в Горнило, где Иоланта изучала границы своей выносливости.

В этом семестре они еще не начинали тренироваться – ждали, пока будет готов новый вход в лабораторию, ибо Тит не осмеливался более держать Горнило в школе, – однако Иола понимала, что задания станут лишь сложнее. Потому что они выиграли сражение, но не войну. Потому что им все еще предстоял долгий путь.

А теперь их дороги разошлись, и ее со всего маха врезалась в стену.

Спустив ноги с кровати, Иоланта спрятала лицо в ладонях. Как прекратить быть Избранной? Как вернуться к обычной жизни, когда она безоговорочно уверовала, что оказалась той самой осью, вокруг которой вращаются рычаги судьбы?

Иола умылась, оделась, налила себе чашку чая и села за стол, чтобы повторить заданные на уроке стихи на латыни, чувствуя себя актером на сцене, четко исполняющим поставленные движения.

«Я живу ради тебя, ради тебя одной».

«Как же я рад, что это ты. Я бы не смог разделить все это ни с кем другим».