Гибельное море - Страница 33

Как же легко столь пылкие заявления утратили смысл – словно листья, в разгар лета сверкающие зеленью, но с приходом зимы ставшие хрупкими и безжизненными.

Иоланта не могла дышать от разрывающей грудь мучительной боли.

А самым ужасным было то, что сердцем – и разумом – она понимала, от нее избавились, но тело не хотело с этим смириться. Мускулы и кости жаждали попасть в Горнило, сражаться с драконами, монстрами и темными магами. Она не могла остановиться, беспокойно постукивая пальцами по краю стола и без конца поднималась со стула, чтобы пройтись по комнате, превратившейся в темницу.

Казалось, рассвет никогда не наступит и никто из ребят вовек не проснется. Услышав шаги и стук где-то дальше по коридору, Иоланта облегченно подскочила, но, схватившись за дверную ручку, заколебалась. Что, если это Тит?

Тем не менее она рывком распахнула дверь.

Это оказались миссис Долиш и ее помощница, миссис Хэнкок – еще один специальный агент министерства управления заморскими владениями.

В то же мгновение открылась дверь Кашкари.

– Доброе утро, Кашкари. Доброе утро, Фэрфакс, – с улыбкой поздоровалась миссис Долиш. – Рановато вы сегодня поднялись.

– Эти строчки сами собой не запомнятся, – отозвалась Иоланта, подбавив в голос веселья, которого не чувствовала. – И вам доброе утро, мэм. Доброе утро, миссис Хэнкок.

– Ночной сторож сказал, что Уинтервейла пришлось вносить в дом, когда вы вчера вернулись. – Миссис Долиш покачала головой. – Каким именно полезным для здоровья спортом вы, мальчики, занимались в загородном доме дяди Сазерленда?

– Плаванье в студеной воде целый день и распевание гимнов вокруг костра весь вечер, мэм, – ответила Иоланта.

– В самом деле? – Миссис Хэнкок вздернула бровь. – Это правда, Кашкари?

– Почти. – Кашкари, в белой тунике и пижамных брюках, вышел в коридор. – Только Уинтервейл присоединился к нам лишь вчерашним вечером. Он съел что-то не то в своем путешествии.

Миссис Хэнкок открыла дверь Уинтервейла, проскользнула в комнату и зажгла газовую лампу на стене. Миссис Долиш направилась за ней. Кашкари и Иоланта обменялись взглядами и последовали ее примеру.

Уинтервейл спал глубоким и мирным сном. Миссис Хэнкок пришлось несколько раз потрясти его за плечо, прежде чем он открыл один глаз.

– Вы.

После чего вновь заснул.

Миссис Хэнкок снова его встряхнула:

– Уинтервейл, вы в порядке?

Тот что-то пробормотал.

Она повернулась к Иоланте и Кашкари:

– Какая-то странная разновидность желудочной болезни, не находите?

– Прошлой ночью он был очень плох, его непрестанно тошнило, – ответил Кашкари. – Принц дал ему какое-то лекарство, сделанное придворным врачом его… его…

– Княжества Сакс-Лимбург, – любезно подсказал миссис Долиш.

– Да, спасибо, мэм. Полагаю, лекарство по большей части состоит из опиума, и Уинтервейлу просто стало легче после сна.

– А я полагаю, что герр доктор фон Шнурбин не обрадуется тому, что вы публично обсуждаете секретные ингредиенты его самых прекрасных препаратов, – донесся от двери голос Тита.

Иоланта почувствовала, что задыхается. Пока она живет в Итоне, ей придется играть роль друга принца. Но теперь для их дружбы не осталось никаких оснований: их связывала общая судьба, и без нее Иола была лишь ошибкой, которую Тит совершил где-то по пути.

– Доброе утро, ваше высочество, – поздоровалась миссис Долиш. – Не сомневаюсь, что ваши лекарства пошли Уинтервейлу на пользу, но его следует показать врачу.

Иоланта украдкой посмотрела на миссис Хэнкок. Та знала, кем был Уинтервейл. И также, вероятно, знала, что леди Уинтервейл никогда не согласится на осмотр доктором-немагом. Однако миссис Хэнкок, кажется, предоставила миссис Долиш возможность взять инициативу в свои руки.

– Тогда лучше пошлите телеграмму его матери, – предложил Тит. – Она отправит их семейного врача – Уинтервейлы крайне избирательны в этом плане. И прикажите одной из ваших поденщиц посидеть подле него на случай, если ему что-нибудь понадобится.

Миссис Долиш ничего не сказала по поводу повелительного тона принца, но непреклонно заявила:

– Лучше бы этому семейному врачу приехать не позднее завтрашнего дня. Пока Уинтервейл под нашей крышей, мы отвечаем за его благополучие, и подобные вещи не терпят отлагательства. А вам, мальчики, пора готовиться к началу занятий.

Миссис Долиш и миссис Хэнкок ушли. Кашкари, позевывая, вернулся в свою комнату.

– Фэрфакс, – произнес Тит.

Ничего не ответив, Иоланта направилась к себе и закрыла дверь.

Сквозь шторы начинал пробиваться слабый свет. Иола схватила миску с печеньем и подошла к окну. Занимался новый день. По земле стелился прозрачный туман, но небо было ясным, и восходящее солнце, казалось, вот-вот озарит верхушки деревьев золотисто-алыми лучами.

Тех самых деревьев, стоя под которыми, Иоланта тоскливо всматривалась в окно этой комнаты как раз перед тем, как покинула принца, потому что не хотела иметь ничего общего с его безумными замыслами.

Она прищурилась. Обман зрения, или под деревьями кто-то есть? Иола открыла окно и высунулась наружу, но теперь видела лишь стволы, ветки и листья, все еще цеплявшиеся за воспоминания о лете, хотя то тут, то там уже красовались желтые и багряные пятна.

В детстве учитель Хейвуд каждый октябрь брал ее с собой, чтобы полюбоваться на осенние краски в Верхне-маринском приграничье, где сентябрь и октябрь по обыкновению были ясными и солнечными. Они жили в домике на озере и каждый день, просыпаясь, наслаждались великолепием отражающегося в зеркальной воде склона, укрытого пламенеющей листвой.