Гибельное море - Страница 38

Иола никогда ничего подобного не видела. Даже в диссертации учителя Хейвуда.

– Это состояние твоих воспоминаний?

– Да.

– Что случилось, когда тебе было одиннадцать?

Скорее, за три дня до этого. Именно тогда линия вдруг стала красной.

– Я узнал, что умру молодым. И решил избавиться от подробностей пророчества, чтобы постоянно не переживать из-за них.

Иоланта чуть не выпалила, мол, он не умрет молодым, если... Однако теперь судьба Тита зависела от Уинтервейла, того самого, что не умел сохранять хладнокровие в стрессовой ситуации.

Вместо этого она сказала:

– А разве не вредно вот так надолго подавлять воспоминания?

– Зависит от того, как это делать. Видишь эти точки? – Черные точки висели над временной шкалой. Первая совпадала с изменением цвета линии, а остальные отмечали интервалы по три месяца. – Они показывают, как часто определенное воспоминание проявляется в моем разуме. Цвет и форма точек демонстрируют, что каждый раз стирали одно и то же воспоминание, и больше ничего не трогали.

– Боишься, что тебе подменят воспоминания?

– Это почти невозможно без моего полного согласия. Наследники дома Элберона защищены слишком многими наследственными чарами, их нельзя сделать невольными марионетками в чужих руках. Но сам я могу такое сотворить. Шкала показывает, что меня не убедили исправить мои собственные воспоминания, а потом об этом забыть. – Тит убрал линию. – Хочешь посмотреть, в каком состоянии твои?

– Думаешь, мне изменили память?

– А ты так не думаешь? – удивился он. – Твой опекун – настоящий мастер. Второй специалист – хранительница памяти. Тебя защищали как страшную тайну. Ты не вышла бы из рук этих двоих без последствий.

Долгое время Иоланта не догадывалась, что может контролировать воздух, но считала такую неосведомленность результатом превратного заклятья. Неужели дело в магии памяти?

– Покажи мне.

Тит направил на нее палочку. Иоланта ахнула: если воспоминания принца были простой линией, то ее собственные – настоящей фреской. Почти вся ее память за семнадцать лет подверглась изменениям. Первые несколько месяцев остались белыми, а потом показались все цвета радуги – некоторые в нескольких оттенках. Над шкалой висели не только точки, но и треугольники, квадратики и пятиугольники, все вплоть до двенадцатиугольников. И если у принца точка, означающая стертое воспоминание была одного размера, то на шкале Иоланты с каждым разом фигуры росли.

«Ее разум ей не принадлежит», – так учитель Хейвуд говорил о старенькой матери одного из своих коллег. Иоланта и не думала, что это относится и к ней самой, но… Ее память пестрела дырами.

Тит посмотрел на временную шкалу:

– Все события здесь составные.

– Как это?

– Когда мои подавленные воспоминания снова проявляются, а потом подавляются, я припоминаю случившееся, но смысл от меня ускользает. А вот у тебя все воспоминания о проявлении задавленной памяти также отбирались. Чтобы ты не поняла, что чего-то о себе не помнишь.

Иоланта изучала схему:

– Каждые два года.

– Два года – крайний безопасный срок.

Значит, хранительница памяти не хотела рисковать здоровьем своего разума, но и не желала, чтобы Иоланта помнила больше, чем дόлжно.

– Если все будет по-прежнему, в середине ноября я снова вспомню.

– В твой день рождения.

Ее день рождения во время метеоритного ливня, который все же не был предвестником величия. Обман хранительницы и все жертвы учителя Хейвуда в конечном итоге оказались бессмысленными.

– Они могли бы и не утруждаться. Учитель Хейвуд зря разрушил свою жизнь, – грубо ответила Иоланта.

Тит опустил взгляд и закрыл материнский дневник:

– Пойдем. Врач для Уинтервейла прибудет с минуты на минуту.

Глава 15

Пустыня Сахара

Бронированные колесницы приближались слишком быстро.

Несмотря на прохладный ночной воздух, Тит вспотел. Фэрфакс не сумеет совершить скачок, а ему не под силу так скоро снова использовать левитацию. Скрыться за камнями не вариант: по крайней мере половина охотничьих веревок, которые он отправил по ложному следу, бросятся за ними. И закопаться в песок не выйдет – жалкий сантиметровый слой их уже не спасет.

Тит тихонько помолился, выскользнул из-под эластичного купола и, вслепую перескочив на запад, оказался на большой дюне. Подняв палочку, он послал вверх серебристо-белую вспышку, превратившуюся в небе в какой-то заковыристый рисунок.

Тит снова совершил слепой скачок, на этот раз на север, и выпустил еще один залп, надеясь, что сымитировал ответный сигнал на первую вспышку, которая не только по-прежнему висела в воздухе, но и раздалась до удивительных размеров. Огромный сияющий феникс с распростертыми крыльями на фоне звезд.

Глубоко вдохнув, Тит вернулся к камням, чтобы защитить Фэрфакс, если бронированные колесницы не клюнут на приманку. Однако атланты исчезли, бросившись к сигнальным огням, второй из которых представлял собой огромного боевого феникса цвета пламени.

А ведь Тит не задумываясь сотворил эти необычные огни.

Он пролез обратно под купол и упал на колени.

– Я начинаю думать, что не хочу знать, кто я и кто ты, если нам все время будет угрожать такая опасность.

Фэрфакс продолжала спать, не чувствуя угрозы. Тит погладил ее по голове, радуясь, что чародейка в безопасности.

Однако времени прохлаждаться не было.